К числу односторонних учений о благодати относятся и такие учения, в которых
благодать рассматривается как сила, внешняя по отношению к человеку и
устраняющая его свободу. Впервые эти тенденции обнаружились у главного
противника и критика Пелагия - блж. Августина. Так же, как и у Пелагия,
крайности учения блж. Августина были обусловлены особенностью его духовного
пути. Блж. Августин проводил в молодости жизнь достаточно греховную и даже
уверовав во Христа, долгое время не мог оставить путь греха. Обращение от греха
к праведной жизни произошло для самого Августина совершенно неожиданно и было
воспринято им как действие Божественной благодати, совершившееся помимо его
собственной воли. Исходя из своего субъективного опыта, блж. Августин сделал
вывод, что свободная воля в деле спасения не играет вообще никакой роли, так как
после грехопадения свободной воли у человека в строгом смысле нет. Спасение
совершается исключительно всемогущим действием Божественной благодати. В одном
из своих писем блж. Августин писал: "Через тяжесть первого греха мы потеряли
свободную волю любить Бога" (письмо 157). После падения грех стал в человеке
господствующим началом, свобода к добру полностью утрачена, на ее место явилась
необходимость греха. Благодать, по учению блж. Августина, есть внутренняя сила,
которая заступает место человеческой свободы и производит в душе грешника
желание добра и спасения, спасающую веру, и вообще, соделывает его спасение.
Блж. Августин первым высказал мысль о непреодолимом действии Божественной
благодати, которая подчиняет себе даже противоборствующую волю. Более чем через
1000 лет после Августина, в период Реформации, Лютер, а затем Кальвин довели
учение Августина до логического конца, создав учение о изначальном всеобщем
предопределении людей, одних - к вечному спасению, других - к вечной погибели.
Блж. Августин писал в одном из своих писем: "И те, кто спасаются, спасаются
единственно потому, что Бог хочет их спасения". Мысль о предопределении здесь
уже присутствует, но четко еще не формулируется.
Такой образ мыслей был совершенно чужд Восточным отцам. Согласно восточной
святоотеческой традиции, образ Божий в человеке после грехопадения поврежден, он
требует очищения, но не уничтожается. Прп. Макарий Египетский говорит: "Неверно
говорят некоторые, что человек совершенно умер и совершенно не может делать
ничего доброго, душа может противиться греху, но победить или искоренить зло без
Бога не может".
О крайностях учения как Пелагия, так и Августина В.Н. Лосский пишет: "Основное
заблуждение Пелагия заключалось в том, что он перенес тайну благодати в область
рассудка, где сущности духовного порядка - благодать и свобода - превратились в
два смежных понятия, которые нужно было согласовать, как два чуждых друг другу
предмета. Блж. Августин в своей полемике против пелагианства последовал примеру
своего противника" ("Очерки мистического богословия восточной Церкви", стр.
150).